Казарин В.С. Дон Кихот Шедевр!!

Родился в 1948 году в Москве. Учился на художественном отделении Педагогического института. С 1976 года — член Московского горкома профсоюза художников-графиков и постоянный участник знаменитых выставок на . Член 
Очень шикарная, пастозная работа в дорогой раме."Дон Кихот" холст,масло , подпись и год в левом углу. Размер 60 см х 110 см., размер по раме 81 см х 131 см.

В 1990-е имя Виктора Казарина гремело на всю художественную Москву. Он был на зависть коммерчески успешен, выставлялся с размахом, регулярно, масштабно. С какого-то момента своими достижениями Казарин стал действовать на многих как красная тряпка на быка. «В Центральном выставочном зале снова плодовитый, как Глазунов, Виктор Казарин и группа “Молот”», —  его очередную выставку в Манеже 1992 года. Это «снова» — дескать, опять он везде: размашистый, разухабистый, слишком дикий, слишком русский. Еще года не прошло, как делал выставку в ЦВЗ, — и вот опять Манеж ему подавай. Сам при этом — возмутительный баловень судьбы. Ни званий не имеет, ни должностей, а уже с деньгами, cфорсом, на машине, да с частной охраной — где ж это видано, чтоб художник так жил! «Плодовитый, как Глазунов» — это уже шпилька с намеком на то, что меньше года назад в Манеже было выставлено 600 его холстов. Размах сам по себе невиданный, это в 10 раз больше обычной персоналки. Да еще и размеры картин нарочито исполинские — два, три метра. Товарищи, уж не пора ли приструнить этого выскочку?! 
Наживать врагов Казарин умел всегда. Бунтарь в искусстве, он и в жизни обладает взрывным темпераментом. С вечной своей бескомпромиссностью, с антисистемными взглядами — для арт-сообщества он был и остается чужаком. Столь полезные для творчества смелость и неполиткорректность вкупе с природной эмоциональностью всегда шли в ущерб карьере художника и разрушали полезные связи. Сегодня в окружении Казарина сложно, пожалуй, найти человека, которому хоть раз бы от него не досталось. И не то чтобы всегда за дело. В свое время всем перепадало не на шутку: и критикам, и искусствоведам, и галеристам, и друзьям, и многим полезным людям, и даже коллегам-художникам. Известен случай, когда Казарина в пылу художественной полемики наряд забрал прямо из Горкома на Грузинке — в то время самой бесшабашной и либеральной площадки. Причем милицию вызвал хоть и оппонент, но тоже как-никак художник. В начале 1980-х Казарина и вовсе судили товарищеским судом, а потом исключили из Горкома на год. За «дисциплину». Сами же художники. Представляете? Год потом лозунги рисовал, чтобы прокормить семью. Ни выставок, ни регулярных заработков, ничего. Думаете, пошло впрок? Нет. Смолчать, приспособиться и подстраиваться — это по-прежнему не про него. Дайте повод — рубанет свою правду, прям как сорок лет назад.
Становление Казарина как художника связано с Московским объединенным комитетом художников-графиков, с легендарным выставочным залом Горкома в доме 28 по улице Малой Грузинской. (Это отсюда его исключали на год.) Созданный вскоре после «бульдозерной» выставки Горком стал глотком свободы, отдушиной и выставочным домом как для первого поколения нонконформистов, так и для молодежи. В зале Горкома выставлялись и зубры — Зверев, Плавинский, Краснопевцев, Немухин, Яковлев, Вечтомов, Харитонов, и 30-летние молодые львы — Казарин, Бич, Вологжанин, Файбисович, Худяков и др. Наступило недолгое и уникальное время борьбы идей, творческой состязательности, увлекательной конкуренции художественных групп, долгожданных встреч с думающим зрителем. Сам Казарин вошел в группу «21», выставлялся вместе с Вологжаниным, Бордачевым, Бичом, Наумецем, Лепиным, Тумановым, Новоженовым, Никифоровым, Ткаченко и другими. С группой он был со второй выставки, первую пропустил из-за своего исключения. Всего же с 1982 года художник участвовал в шести выставках «21». С началом «перестройки», в первой половине 1990-х, Казарин собрал группу из своих учеников, назвал «Молот» в честь задуманного эффекта и с ней уже выставлялся в Манеже и на других площадках.
Встреча и совместная творческая работа Казарина и Анатолия Зверева — отдельная и важная страница в творчестве К.В. При желании на ней можно найти просто полумистические совпадения. В детской художественной школе 12-летний Витя Казарин попал к тому же преподавателю, который помогал раскрыться таланту юного Толи Зверева, — к Сергею Николаевичу Соколову. «Однажды Сергей Николаевич показал мне рисунки Толи Зверева — мальчика, который у него учился, но потом ушел. Это были маленькие рисунки, графические изображения людей и животных, и все они были удивительно выразительными» ().
Сегодня бытует мнение, что Зверев был чуть ли не главным учителем Казарина. Но сам художник объясняет это не так. «Мы подружились со Зверевым, когда мне было сильно за 30, я был к тому моменту уже сложившимся художником. Я, конечно, не учился у него технике. Но с интересом изучал и перенимал у него приемы психофизиологии живописи, способ глубокого погружения в работу. Можно сказать, что у Зверева я учился психофизиологии. Но как на художника на меня гораздо большее влияние оказали Врубель, Сутин, Борисов-Мусатов, Шагал, Ван Гог, Гоген, Эль-Греко, Сезанн. И особенно Феофан Грек. В частности, неизгладимое впечатление на меня когда-то произвели очень экспрессивные фрески Мирожского монастыря, причем, возможно, они даже не кисти самого Феофана Грека, а кого-то еще более раннего — возможно, его учителя».
В первый раз они встретились на выставках в Горкоме графиков на Грузинке, где оба выставлялись с 1976 года. Познакомились в 1981-м, а подружились и того позже. В 1980-х именно Казарин пригласил Зверева участвовать в выставках с их группой «21». Зверев согласился, оказал честь молодым художникам. А позже вышло так, что конец 1985-го и почти весь 1986-й, последний год своей жизни, Зверев прожил в доме Казарина. Обитал в квартире на той самой Малахитовой улице, где по-прежнему остается казаринская мастерская, и много работал. «Витя — добрый человек, Тимофеичу у него было хорошо», — рассказывал мне известный коллекционер шестидесятников и друг Зверева Александр Кроник. В 1986 году Зверев написал в той квартирной мастерской целый цикл экспрессионистских работ. А еще они с Казариным сделали серию совместных картин. Совместных — буквально: условно половину делал Зверев, половину — Казарин. И подпись стояла общая: буквы АЗК или КЗ. Через год после смерти Анатолия Тимофеевича в память о друге художник организовал несколько выставок «Зверев — Казарин» и издал каталог зверевских, своих и их совместных работ. 

Коллекции

• ,
• коллекция Л.Талочкина
• музей им. М,Врубеля
• музей фресок Дионисия в Ферапонтове
• музеи Оренбурга, Перьми, Омска, Тотьмы
• музей «Петуха», «Москва- »
• музей Принстанского университета США