Чтобы управлять найстройками профиля, вашими избранными лотами, ставками и выставлять товары на торги.
Гарантия подлинности : Экспертное заключение
Жанр : Портрет
Техника : Гуашь
Материал : Бумага
Владимир
Игоревич Яковлев ( , — , ) — ,
представитель .
Редкая абстрактная работа Яковлева В.И. "За решеткой" МУЗЕЙНАЯ
ВЕЩЬ!!! 1975 год. Подпись и год справа внизу. Сертификат ГосНИИР.
Бумага, гуашь. Двойная рама. Размер 61 см х 86 см. Размер по раме
108 см х 84 см. Гениальная работа отражающая трагическую жизнь
художника.
Наверное, в и так не самом благополучном мире второго русского авангарда, Владимир Яковлев (1934-1998) был самым пронзительным, неприкаянным и щемящим душу персонажем. У него с детства все было плохо. Иногда – очень плохо. Он проучился только в четырех классах школы из-за заболевания щитовидной железы. С одиннадцати лет он наблюдался у психиатра. В 16 лет из-за какого-то нервного потрясения он стал терять зрение: ему был поставлен диагноз – кератоконус. Чуть позже у него началась шизофрения. К середине 70-х гг. Яковлев практически полностью потерял зрение, работать он мог, только приблизив лицо вплотную к картинке**. И большую часть сознательной жизни он провел в разных психиатрических заведениях – клиниках, лечебницах, интернатах. Ко всему к этому он еще был евреем.
Конечно, никакого художественного образования он при такой жизни не получил. Но в юности он успел поработать последовательно курьером, ретушером, фотографом и хранителем фототеки в издательстве «Искусство», где изучал историю искусства самостоятельно – в издательстве была богатая библиотека. Достаточно многие инсайдеры, в том числе и искусствоведы, говорили о вполне основательном его знании искусства XX века. Кроме того, дед Яковлева, Михаил, был достаточно известным дореволюционным импрессионистом из Союза русских художников. Большую часть жизни он прожил в Париже, а в 1930 году за каким-то бесом со всей семьей вернулся в СССР. Умер он, когда Яковлеву было 8 лет. Яковлевский отец, инженер, долго проживший за бугром, тоже имел некоторое знание об авангардизме. Т.е. какие-то разговоры о западном искусстве, которое было в семье достаточно домашней темой, Яковлев слышал.
Именно поэтому, в частности, творчество Яковлева, несмотря на его шизофрению, никоим образом не попадает в разряд - он совершенно осознано и профессионально занимался именно искусством, т.е. сознательно создавал некие объекты, обладающие, с его точки зрения, эстетической ценностью, и предназначенные для того, чтобы их смотрели другие; он соотносил свою деятельность с тем, что было уже сделано в этой области и что делалось одновременно с ним.
Обычно Яковлева в паре с его знакомым - не менее
ненормальным, но по-другому, персонажем - записывают
в . В общем, это
верно. Этого
художника не просто не забывают. Наоборот. На выставках Яковлева
по-прежнему многолюдно. С каждым годом появляются новые
свидетельства и воспоминания друзей, складывается более четкая
общая картина. На этом историческом расстоянии еще лучше виден его
масштаб и значение для русского искусства. За 20 лет ничего для
него не изменилось в худшую сторону. Как и при жизни, Яковлев
остается одним из любимых художников у коллекционеров, у простых
ценителей и, что важно, у коллег.
Яковлев начал рисовать в 1957-м, после фестиваля молодежи и
студентов. 23-летний фоторетушер издательства «Искусство», юноша с
пятью классами образования, он был потрясен новаторскими работами
современных иностранных художников. И довольно скоро сам взялся за
кисть. Первыми работами молодого самоучки стали абстракции.
Получаться начало сразу. Друг, художник Лев Повзнер, вспоминал, что
в те годы молодой и полный сил Яковлев быстро получил прозвище
«ташист». Сегодня ранних работ этого периода почти нет на рынке, и
даже на выставках их можно увидеть не часто. Слышал, что большая
часть абстрактных работ была увезена в частную коллекцию и
находится за рубежом (вероятно, у Гробмана). Самобытный фигуратив и
узнаваемые всеми образы у Яковлева появились лишь через два-три
года после абстракций, в начале 1960-х. Самые известные из них —
портреты, кораблики, петухи, кошки с птицей (переосмысление
одноименной работы Пикассо) и, конечно, любимые публикой
цветы.
В начале 1960-х о Яковлеве знал уже не только узкий круг своих.
Информация о самобытном таланте быстро распространялась через
квартирные выставки да кухонные обсуждения. Одним из первых работы
Яковлева стал покупать и продавать подпольный букинист и человек
богемы Александр Васильев — сын кинорежиссера Георгия Васильева,
постановщика фильма «Чапаев». Наперекор всем прочим авторитетным
мнениям, Васильев верил в Яковлева, когда еще ни Цирлин, ни
Костаки — никто из серьезных коллекционеров не воспринимал
странного молодого художника всерьез.
Вскоре Яковлева поддержали другие разбирающиеся люди. В 1959-м одну
из первых его квартирных выставок устроил переехавший в Москву из
Парижа композитор и музыкант Андрей Волконский. Позже были и другие
квартирные показы (у Евгения Нутовича, у других коллекционеров).
Официальные и полуофициальные выставки были редкостью. В 1962 году
каким-то неведомым образом персоналку Яковлева удалось устроить в
Московском инженерно-строительном институте. А в 1963-м в музее
Ф. М. Достоевского состоялась совместная выставка
Яковлева с Эдуардом Штейнбегом. Ее организовал Михаил Гробман. Сам
художник и поэт, автор понятия «второй русский авангард», он в
числе первых оценил талант художника и очень много сил приложил для
популяризации его творчества. Отобрал и устроил у себя в квартире в
Текстильщиках постоянную выставку его работ, продавал его гуаши
коллекционерам и заезжим иностранцам, активно обменивал яковлевские
рисунки, а также по мере сил вел их систематизацию и каталогизацию.
Благодаря Гробману и другим деятельным друзьям художника, цветок
Яковлева стал, можно сказать, интеллектуальным тотемом в квартирах
интеллигенции. Несколько лет назад я спрашивал у Гробмана о природе
популярности Яковлева. Хотел проверить свою версию о том, что это
«самораскручивающаяся спираль»: дескать, появление доступных работ
в большом количестве семей само по себе стимулирует рост интереса к
художнику и способствует еще бОльшему расширению круга его
почитателей. Отчасти согласившись, Гробман добавил еще одну
интересную деталь: оказывается, Яковлев иногда давал свои работы не
за деньги, а просто так — повисеть на время. С условием, что если
человеку понравятся, то тогда уже их можно купить. И действительно:
пожив с его работами какое-то время, почти все понимали, что не
могут с ними расстаться. И большинство в итоге покупало. Сейчас
многие эти вещи из наследия бабушек и родителей по-прежнему
остаются в семьях — расставаться с ними люди не хотят.
Выставочная судьба Яковлева, с учетом непростых «стартовых
условий», сложилась довольно успешно. Художники брали его с собой в
самую гущу важных событий. В 1974 году Яковлев участвовал в
санкционированном властями пленэре в Измайловском лесопарке (в том,
что разрешили после разгона «бульдозерной выставки»). В 1975 году
он был в числе избранных участников знаковой выставки в павильоне
«Пчеловодство» («Вечерняя Москва» назвала ее «авангардом
мещанства»). И сразу следом принял участие в «Доме Культуры» на
ВДНХ. С 1977 года Яковлев уже регулярно выставлялся в Горкоме
графиков на Малой Грузинской, 28. Параллельно его работы зрители
видели во многих выставках за рубежом (в составе выездных
экспозиций «Музея русского искусства в изгнании» Александра Глезера
и пр.). К счастью, Яковлев дожил и до самой главной выставки в
карьере любого русского художника: в 1994 году его персоналка
прошла в Третьяковской галерее.
Предоплата
Банковский перевод
Курьерская компания по городу: 1500 руб. по стране: 2500 руб.
Ставок пока нет.